Россия: автобиография - 1812г. - Отрывки из записок Графа Ланжерона о Кутузове

на главную / фотографии / поиск

Россия:

автобиография

документы об исторических событиях государства,
которые написаны их участниками или современниками. ?

войти
войти через соц. сети

зарегистрироваться

поиск по сайту

закрыть

1812 г.

Отрывки из записок Графа Ланжерона о Кутузове

← предыдущий / следующий →

Ключевые слова:

Кутузов, записки

Война с Турцией 1806-1812 г.г.

По прибытии Кутузова, я передал ему командование армией и посвятил во все подробности, которые еще ему не были известны. Сначала он прямо поразил меня своей неутомимой деятельностью, к которой мы совсем не привыкли, но его энергия скоро остыла, и обычная леность, по-прежнему, вошла в свои права. Тут-то я и заметил, как он сильно опустился за последнее время. Были ли тому причиной его года или он перестал бороться со своими недостатками, но только, несмотря на весь его ум, дурные его стороны особенно выдались в этой войне, чего не может не отметить история.

Первым делом Кутузова, по приезде в Бухарест, было отыскать себе владычицу; сделать это было совсем не трудно, но его выбор поразил нас. Он пал на 14-летнюю девочку, племянницу Ворлама и бывшую уже замужем за одним молодым боярином Гунианом. Она очень понравилась Кутузову, и он, хорошо зная валахские нравы, приказал ее мужу привезти ее к нему, что тот и исполнил. На следующий день Кутузов представил нам свою возлюбленную и ввел ее в общество, но, к несчастью, этот ребенок (как и все женщины, кто бы они ни были) скоро начал иметь на нас большое влияние и пользовался им исключительно для себя и для своих родных.

Когда 64-летний старик, одноглазый, толстый, уродливый, как Кутузов, не может существовать без того, чтобы иметь около себя трех, четырех женщин, хвастаясь этим богатством — это достойно или отвращения или сожаления; но когда последнее из этих созданий управляет им совершенно, руководит всеми его действиями, дурно на него влияет, раздает места, то тут уже отвращение уступает место негодованию.

Повсюду, где женщины имеют слишком много власти и вмешиваются в политические дела, всегда их влияние — более или менее роковое для их страны. Через них погибла Польша, ими же много вреда сделали Франции, но в России они имели меньше влияния потому, что нация уже привыкла видеть их на троне, а следовательно видеть и мужчин, управляющих только их именем.

...

Странно, что кн. Прозоровский сам просил Кутузова в помощники к себе, но он ошибался в нем, хотя должен был знать его лень и страшиться его приближенных, весьма дурных и даже опасных людей. Затем, он должен был понять, что Кутузову, после командования русскими и австрийскими армиями против Наполеона, не было большою лестью стать вторым в армию, да еще в войне против турок. Он мог ожидать, что Кутузов будет добиваться сделаться первым, на что, если бы не хватило энергии у него самого, то решились бы его клевреты.

Кутузов привез с собой своего зятя Николая Хитрово, полковника и флигель-адъютанта Государя, и сделал его своим дежурным полковником. Это было в высшей степени неблагородное существо, без средств, глупый, сплетник, непостоянный, малодушный, способный на всякие преступления. Он иногда бывал в нервном волнении, которое принимали за деятельность. Прозоровский также ошибался в нем сначала и, наскучавшись ленью и небрежностью своего дежурного генерала Тучкова, он заменил его Хитрово; но вскоре оценил его по достоинству и удалил. Тогда Хитрово начал распространять про него самые оскорбительные клеветы и вести интриги, достойные осуждения. Князь Прозоровский усмотрел в этом вмешательство Кутузова и тогда же наметил сместить его .

Кутузов, всегда окруженный гаремом, имел веселый дом, где все себя чувствовали очень свободно, и где его дочь, M-me Хитрово (также весьма свободная) очень любезно принимала гостей. Все генералы собирались у него, отделяясь от Прозоровского, который всегда был в дурном настроении, ворчлив и бранивший весь свет и общество, не представлявшие для него приятности. Зато в доме Кутузова не щадили его. И это неудовольствие, соединенное с убеждением, что Кутузов хочет его выжить, заставило Прозоровского ненавидеть Кутузова. Он открыто упрекал его в неудачном штурме Браилова. также как и в неудачах сражения под Мачином 1791 г. и смерти кн. Репнина; наконец, отношения их так обострились, что стало очевидным, что один из них должен покинуть армию.

...

Кутузов участвовал во многих сражениях и получил уже настолько опыта, что свободно мог судить как о плане кампании, так и об отдаваемых ему приказаниях. Ему легко было различить достойного начальника от несоответствующего и решить дело в затруднительном положении, но все эти качества были парализованы в нем нерешительностью и ленью физической и нравственной, которая часто и была помехой в его действиях.

Однажды, в битве, стоя на месте, он услыхал издалека свист летящего снаряда; он настолько растерялся, что, вместо того, чтобы что-нибудь предпринять, даже не сошел с своего места, а остался неподвижен, творя над собой крестное знамение. Сам он не только никогда не производил рекогносцировки местности и неприятельской позиции, но даже не осматривал стоянку своих войск, и я помню, как он, пробыв как-то около четырех месяцев в лагере, ничего не знал кроме своей палатки.

Слишком полный и даже тяжеловесный, он не мог долго сидеть на лошади; усталость настолько влияла на него, что после часового ученья, которое для него казалось целым веком, он уже не годился больше ни для какого дела.

Эта же лень его простиралась и на кабинетные дела и для него было ужасно трудно заставить себя взяться за перо. Его помощники, адъютанты и секретари делали из него все, что им было угодно, и несмотря на то, что Кутузов без сомнения был умнее и более знающий, чем они, он не ставил себе в труд проверять их работу, a тем более поправлять ее. Он подписывал все, что ему ни подавали, только бы поскорее освободиться от дел, которым он и так-то отдавал всего несколько минут в день, возлагая их главным образом на дежурных генералов армии.

Вставал он очень поздно, ел много, спал 3 часа после обеда, a затем ему нужно было еще два часа, чтобы прийти в сознание.

Кутузов ужасно легко подчинялся женскому влиянию, и женщины, какие бы они ни были, господствовали над ним самым неограниченным образом.

Это влияние женщин на толстого, одноглазого старика прямо было смешно в обществе, но то же время и опасно, если страдающий такой слабостью назначался во главе войск. Он ничего не скрывал от своих повелительниц и ни в чем им не отказывал, a вследствие этого возникала конечно масса неудобств. Но этот же Кутузов, такой безнравственный в своем поведении и в своих принципах и такой посредственный, как начальник армии, обладал качеством, которое кардинал Мазарини требовал от своих подчиненных: он был счастлив. Исключая Аустерлица, где его нельзя упрекать за бедствия, потому что он был только номинальным начальником, фортуна въезде благоприятствовала ему, а эта удивительная кампания 1812 года возвысила его счастье и славу до высочайшей степени.

Серф

В Мой Мир

добавить в жж

Война с Турцией 1806-1812 г.г. 
 
По прибытии Кутузова, я передал ему командование армией и посвятил во все подробности, которые еще ему не были известны. Сначала он прямо поразил меня своей неутомимой деятельностью, к которой мы совсем не привыкли, но его энергия скоро остыла, и обычная леность, по-прежнему, вошла в свои права. Тут-то я и заметил, как он сильно опустился за последнее время. Были ли тому причиной его года или он перестал бороться со своими недостатками, но только, несмотря на весь его ум, дурные его стороны особенно выдались в этой войне, чего не может не отметить история. 
 
Первым делом Кутузова, по приезде в Бухарест, было отыскать себе владычицу; сделать это было совсем не трудно, но его выбор поразил нас. Он пал на 14-летнюю девочку, племянницу Ворлама и бывшую уже замужем за одним молодым боярином Гунианом. Она очень понравилась Кутузову, и он, хорошо зная валахские нравы, приказал ее мужу привезти ее к нему, что тот и исполнил. На следующий день Кутузов представил нам свою возлюбленную и ввел ее в общество, но, к несчастью, этот ребенок (как и все женщины, кто бы они ни были) скоро начал иметь на нас большое влияние и пользовался им исключительно для себя и для своих родных. 
 
Когда 64-летний старик, одноглазый, толстый, уродливый, как Кутузов, не может существовать без того, чтобы иметь около себя трех, четырех женщин, хвастаясь этим богатством — это достойно или отвращения или сожаления; но когда последнее из этих созданий управляет им совершенно, руководит всеми его действиями, дурно на него влияет, раздает места, то тут уже отвращение уступает место негодованию. 
 
Повсюду, где женщины имеют слишком много власти и вмешиваются в политические дела, всегда их влияние — более или менее роковое для их страны. Через них погибла Польша, ими же много вреда сделали Франции, но в России они имели меньше влияния потому, что нация уже привыкла видеть их на троне, а следовательно видеть и мужчин, управляющих только их именем. 
 
... 
 
Странно, что кн. Прозоровский сам просил Кутузова в помощники к себе, но он ошибался в нем, хотя должен был знать его лень и страшиться его приближенных, весьма дурных и даже опасных людей. Затем, он должен был понять, что Кутузову, после командования русскими и австрийскими армиями против Наполеона, не было большою лестью стать вторым в армию, да еще в войне против турок. Он мог ожидать, что Кутузов будет добиваться сделаться первым, на что, если бы не хватило энергии у него самого, то решились бы его клевреты. 
 
Кутузов привез с собой своего зятя Николая Хитрово, полковника и флигель-адъютанта Государя, и сделал его своим дежурным полковником. Это было в высшей степени неблагородное существо, без средств, глупый, сплетник, непостоянный, малодушный, способный на всякие преступления. Он иногда бывал в нервном волнении, которое принимали за деятельность. Прозоровский также ошибался в нем сначала и, наскучавшись ленью и небрежностью своего дежурного генерала Тучкова, он заменил его Хитрово; но вскоре оценил его по достоинству и удалил. Тогда Хитрово начал распространять про него самые оскорбительные клеветы и вести интриги, достойные осуждения. Князь Прозоровский усмотрел в этом вмешательство Кутузова и тогда же наметил сместить его . 
 
Кутузов, всегда окруженный гаремом, имел веселый дом, где все себя чувствовали очень свободно, и где его дочь, M-me Хитрово (также весьма свободная) очень любезно принимала гостей. Все генералы собирались у него, отделяясь от Прозоровского, который всегда был в дурном настроении, ворчлив и бранивший весь свет и общество, не представлявшие для него приятности. Зато в доме Кутузова не щадили его. И это неудовольствие, соединенное с убеждением, что Кутузов хочет его выжить, заставило Прозоровского ненавидеть Кутузова. Он открыто упрекал его в неудачном штурме Браилова. также как и в неудачах сражения под Мачином 1791 г. и смерти кн. Репнина; наконец, отношения их так обострились, что стало очевидным, что один из них должен покинуть армию. 
 
... 
 
Кутузов участвовал во многих сражениях и получил уже настолько опыта, что свободно мог судить как о плане кампании, так и об отдаваемых ему приказаниях. Ему легко было различить достойного начальника от несоответствующего и решить дело в затруднительном положении, но все эти качества были парализованы в нем нерешительностью и ленью физической и нравственной, которая часто и была помехой в его действиях. 
 
Однажды, в битве, стоя на месте, он услыхал издалека свист летящего снаряда; он настолько растерялся, что, вместо того, чтобы что-нибудь предпринять, даже не сошел с своего места, а остался неподвижен, творя над собой крестное знамение. Сам он не только никогда не производил рекогносцировки местности и неприятельской позиции, но даже не осматривал стоянку своих войск, и я помню, как он, пробыв как-то около четырех месяцев в лагере, ничего не знал кроме своей палатки. 
 
Слишком полный и даже тяжеловесный, он не мог долго сидеть на лошади; усталость настолько влияла на него, что после часового ученья, которое для него казалось целым веком, он уже не годился больше ни для какого дела. 
 
Эта же лень его простиралась и на кабинетные дела и для него было ужасно трудно заставить себя взяться за перо. Его помощники, адъютанты и секретари делали из него все, что им было угодно, и несмотря на то, что Кутузов без сомнения был умнее и более знающий, чем они, он не ставил себе в труд проверять их работу, a тем более поправлять ее. Он подписывал все, что ему ни подавали, только бы поскорее освободиться от дел, которым он и так-то отдавал всего несколько минут в день, возлагая их главным образом на дежурных генералов армии. 
 
Вставал он очень поздно, ел много, спал 3 часа после обеда, a затем ему нужно было еще два часа, чтобы прийти в сознание. 
 
Кутузов ужасно легко подчинялся женскому влиянию, и женщины, какие бы они ни были, господствовали над ним самым неограниченным образом. 
 
Это влияние женщин на толстого, одноглазого старика прямо было смешно в обществе, но то же время и опасно, если страдающий такой слабостью назначался во главе войск. Он ничего не скрывал от своих повелительниц и ни в чем им не отказывал, a вследствие этого возникала конечно масса неудобств. Но этот же Кутузов, такой безнравственный в своем поведении и в своих принципах и такой посредственный, как начальник армии, обладал качеством, которое кардинал Мазарини требовал от своих подчиненных: он был счастлив. Исключая Аустерлица, где его нельзя упрекать за бедствия, потому что он был только номинальным начальником, фортуна въезде благоприятствовала ему, а эта удивительная кампания 1812 года возвысила его счастье и славу до высочайшей степени. <a href="/DocPage/?IdDocs=67">источник</a>

Комментарии: